Калинин К. .
По лесу неторопливо идет среднего роста человек. В руке фотоаппарат «Зенит». У обочины дороги он остановился, посмотрел на небо, навел объектив на косматую елку, что тихо примостилась на склоне оврага. Плавно щелкнул затвор. Потом он будет часами колдовать в темной комнате над этими снимками – проявлять, закреплять, печатать, глянцевать. Любит Вячеслав Иванович в субботу побродить по окрестным лесам, и не только с фотоаппаратом, но и с этюдником.
– Тянет меня в лес. С детства. Люблю природу, - говорит он.
Фотографирует Вячеслав Иванович одной рукой. Правой. Вместо левой – пустой рукав. Война оставляет следы не только на земле.
Память хранит все или почти все. В суровом сорок первом, когда рыл окопы на подступах к столице, ему было семнадцать, в сорок втором надел серую солдатскую шинель (старшие братья уже дрались за родную землю: Алексей - под Ленинградом, Сергей – на Кавказе). Так начался боевой путь солдата Шадинова. Потом он пройдет много трудных военных дорог от Калуги до Донбасса, от Вислы до Одера.
…Московское пулеметное училище рядовому Шадинову закончить не удалось. Враг рвался на восток. Эшелон с курсантами прогромыхал в сторону Калуги. Первое боевое крещение в районе Мятливо.
Через месяц молодые воины уже сражались под Харьковом в составе 848 стрелкового полка. На берегу Северного Донца враг упорно сопротивлялся. Приказ краток: «Ни шагу назад».
– У нас не хватало ни опыта, ни оружия, но была молодость и лютая ненависть к врагу, и потому мы шли вперед и побеждали, – вспоминает бывший воин.
– В августе сорок третьего наступали на Донбасс. Безлесные открытые поля и болота. Прицельный огонь фашистов и власовцев, окопавшихся на возвышенностях, не давал поднять головы. Потери в нашей 267 стрелковой дивизии были большими. В бой пошли писари, шоферы, повара, интенданты. Но и гитлеровцы стали выдыхаться, несли немалые потери. Атаки следовали за атаками. Шли в полный рост. Под вечер, когда подоспело подкрепление, с ходу форсировали неглубокую речку Оскол. Утром противник обнаружил наш командный пункт и обрушил на него весь минометный огонь. Мины рвались все ближе. Руководил боем заместитель командира полка майор Засыпалов, – продолжает рассказ Вячеслав Иванович.
– Слышу: снаряд летит в нашу сторону. В одно мгновение мы были в канаве. Взрыв раздался где-то рядом. Меня ранило в ногу. И сейчас минометный осколок с фасолинку в ненастье дает о себе знать. Мощное «ура» прокатилось над притихшей рекой. Немцы бросили оружие и удирали кто куда. Но тут же падали, сраженные нашими автоматчиками.
За этот бой рядовой Шадинов награжден первой солдатской наградой – медалью «За отвагу». А через несколько дней он был направлен на учебу в танковое училище, что под Ташкентом.
Прошел год. Молодые командиры с лейтенантскими погонами прибыли в Нижний Тагил за новыми прославленными танками «тридцатьчетверками».
* * *
В начале зимы 44-го погрузили новенькие танки на платформы. Эшелон с седого Урала прошел через всю Россию на Запад. В Польше влились в первый танковый батальон Первой гвардейской танковой армии генерала Катукова.
За полноводной Вислой танкисты заняли исходный рубеж и в ту же ночь пошли в наступление. Под Варшавой окружили отборную фашистскую танковую дивизию СС, с ее новейшими «тиграми», «пантерами» и «фердинандами». Потом освободили Лодзь и Познань. Танки шли ночами, по бездорожью. Неожиданно появлялись там, где их не ждали.
Первый батальон под командованием майора Боридько, с которым воевал лейтенант Шадинов, не раз ходил в разведку по тылам врага, и потому его называли ударным.
Близ границы фашисткой Германии танк Шадинова наскочил на мину. Мощный взрыв потряс воздух. Машина потеряла управление, – разорвало гусеницу и повредило катки.
– Выбрались из танка, – рассказывает Вячеслав Иванович, – а кругом – ад. Земля дрожит от взрывов. Впереди – фашисты, сзади – наши. Соседние танки прикрыли нас огнем. Посадил я автоматчика на броню танка, чтобы он не подпускал фашистов, а мы принялись подтягивать гусеницу к танку. Откуда-то прибежали женщины-полячки, стали помогать. Поляки везде встречали нас с радостью, как своих братьев, оказывали помощь, предоставляли нам свои дома для отдыха. Устранили повреждение – и снова догонять своих. Ночью проскочили границу Германии. Это был большой праздник для нас.
Перед полноводным Одером на стратегическом берлинском направлении встал сильно укрепленный район обороны врага, так называемый «одерский четырехугольник». Его опоясывали оборонительные черные железобетонные сооружения (их прозвали «зубы дракона»), противотанковые рвы и минные поля. Все было заковано в бетон и сталь. Местность пересекали реки, высоты, леса, каналы. А под землей – тоннели на многие километры, заводы, электрическая и насосная станции, склады оружия и аэродромы. Здесь, в своем тылу, фашисты готовились к длительной обороне и потому чувствовали себя в безопасности. Все наши силы были брошены на прорыв укрепленного района. На исходе зимнего дня завязался бой. Немцы отчаянно сопротивлялись. От взрывов снарядов сотрясалась земля. Стволы пушек накалялись, на спинах танкистов выступала соль, в горле застревала пороховая гарь. Над нами постоянно с ревом пикировали «мессершмиты» и «юнкерсы». Сутки без отдыха, без пищи. Стерлись границы дня и ночи. Устали люди, устали машины. К исходу второго дня над неприступной обороной врага взвился красный флаг.
На рассвете 2 февраля с боями форсировали Одер. Бросок был так стремителен, что гитлеровцы даже не успели взорвать мосты. Река кипела от взрывов авиабомб. Танкисты и подоспевшая пехота заняли широкий плацдарм за рекой «германской судьбы». В шестидесяти километрах лежала столица фашисткой Германии.
* * *
…Холодное и дождливое мартовское утро 45-го года врезалось в память на всю жизнь. Танки Первой гвардейской прорвались к портовым городам Гдыни и Сопот. Не имея горючего, противник зарыл свои танки в землю по всему побережью и использовал их как артиллерию. С моря поддерживали военные корабли.
– Бой завязался на рассвете. Это была настоящая артиллерийская дуэль. Немцы и наши били прямой наводкой. Болотистая сплошная грязь мешала танкам маневрировать. С большими потерями мы продвигались к вражеской обороне. Вдруг фашистский снаряд угодил в лобовую броню нашего танка. Водитель Данилов тут же был убит, заряжавшего ранило в ногу.
– Танк остановился в открытом поле, – рассказывает Вячеслав Иванович. – Нас осталось трое. Некоторое время мы продолжали посылать снаряды. Тут осколок угодил мне в плечо. На минуту потерял сознание. Потом выбрались из танка, сползли в воронку. Кругом страшный грохот. Света белого не видно. Вновь потерял сознание и зрение. А когда пришел в себя, бой стих. Танкисты мои лежали пластом. Растолкал их. Выбрались из воронки и поползли в ближний лесок. Больше ничего не помню. Нас подобрали танкисты. В полевом госпитале – сразу на стол. Когда открыл глаза, увидел, что вместо руки – пустота. Инвалид. А мне было в ту пору чуть побольше двадцати.
Здесь я узнал, что в последнем бою погиб смертью храбрых наш любимый комбат Герой Советского Союза майор Федор Петрович Боридько – два месяца не дожил до Дня Победы.
На фронт лейтенант Шадинов больше не попал. Год провел в госпитале под Москвой. Потом уволили из рядов Советской Армии как инвалида Великой Отечественной войны. Еще в госпитале проснулась в нем давняя страсть к рисованию. Успешно окончил Московское высшее художественное училище. После войны Вячеслава Ивановича нашли его боевые награды: орден Красной Звезды и орден Отечественной войны первой степени за разгром врага на «одерском четырехугольнике» и под городами Гдыня и Сопот.
* * *
…Миновали годы. Ныне бывший воин работает в ФЭИ художником. С гордостью носит он юбилейный знак Первой гвардейской краснознаменной танковой армии с изображением «тридцатьчетверки» и удостоверение к знаку с подписью Маршала бронетанковых войск М.Е. Катукова.
Каждый год в день танкистов надевает Вячеслав Иванович новый костюм со всеми орденами и медалями и спешит на встречу с однополчанами в Измайловский парк Москвы. Там фронтовые друзья вспоминают те дни, когда носили серые солдатские шинели, поют любимые фронтовые песни.
Опубликовано: газета «Вперед», 1975, № 40