Д. Тупикова
В тот день, когда люди, застывшие у репродукторов, слушали выступление В.М. Молотова о том, что началась война, – в тот же день над балтийским островом Большие Рогэ появились немецкие самолеты. С утра остров был окутан туманом, после полудня прояснилось, и в чистой, безоблачной голубизне обозначились черные крылья. Вскрикнула, застонала земля от взрывов первых бомб. С этой минуты артиллерийский электрик Петр Величенков уже не слышал тишины.
«Будем стоять насмерть», «Не допустим врага на родную землю» – эти слова произнес тогда комсомольский секретарь Величенков перед выстроившимися матросами. Звучали они тогда по всей стране.
А через пять дней, в ночь на 28 июня Петр лежал без сна. Наутро ему приказано прибыть в главный штаб береговой обороны, а это значит – новое назначение, расставание с товарищами и неизвестность впереди.
Быстроходный катер умчал Величенкова на запад, навстречу отступающим частям Красной Армии, навстречу надвигающемуся фронту. Отныне он был зачислен на артиллерийскую батарею одного из балтийских островов. В глубоких, уходящих в землю на три этажа колодцах шли последние монтажные работы по установке орудийных механизмов. Сюда редко заглядывало солнце, а кусочек неба над головой застилала дымная пелена. Земля содрогалась от частых взрывов. Ночами Петр чертил электросхемы, собирал на занятия молодых матросов. А с утра до вечера – снова монтаж, наладка.
С берега все чаще и чаще поступала команда: «Огонь по квадрату такому-то». Батарея вступала в бой с немецкими кораблями. Петр не раз видел, как уходил под воду их темно-бордовый военно-морской флаг.
К осени была потеряна связь с берегом. На батареи не знали, что береговой штаб эвакуировался, что немцы уже подошли к Таллину.
Двухкилометровый остров был изрыт, изорван бомбами и снарядами. Во время очередного обстрела осколок снаряда настиг Петра Величенкова.
Война продвигалась на восток и по суше. В один из осенних дней на лесной полянке под Угодским Заводом выстроилась группа вчерашних рабочих, колхозников, учителей, партийных и комсомольских работников. Многие при галстуке, с чемоданчиками, в которых – смена белья, туалетные принадлежности. И никто тогда еще не знал, что галстуки скоро станут нелепы в этой обстановке, а их даже нельзя будет выбросить, чтобы враги не напали на след, что чистое белье скоро пойдет на перевязку ран.
Сформирован партизанский отряд. Его членом стал и угодско-заводский милиционер Павел Величенков.
В дождливый пасмурный день люди копали землянку, таскали сено. Павел возмущался:
– Все комфорты устраиваем… Когда же воевать будем?!
Такие разговоры повторялись изо дня в день. Наконец, первое серьезное задание – разведка в деревню Рыжково, опорный пункт немецкой части. Сведения, добытые Величенковым, позволили нашей стрелковой роте неожиданно ударить по врагам и без потерь захватить деревню.
– Вот как надо воевать! – радовался успеху роты М.А. Гурьянов.
А Павел в ответ свое:
– Когда же мы будем воевать? Все цацкаемся с немцами, ущипнем – и в сторону. Что, мы не могли сами Рыжково захватить?
Ему объяснили, что с партизанским оружием и такой малочисленной группе эта задача не по плечу. А если бы и удалось выбить немцев из деревни, все равно ее не сумели бы удержать.
Величенков получает новое задание: разведка на старой Калужской дороге. Еще до рассвета он вышел из лагеря и отправился в путь, осторожно ступая по шуршащей от инея траве.
Из мелкого осинника, где залег Павел, хорошо видна пустынная дорога. Вот на ней показалась первая автомашина, крытая брезентом. В кузове маячили два охранника с автоматами. «Оружие везут, – решил Павел, – Сколько же там винтовок! И каждая из них будет направлена на русского человека». Павел сжал рукоятку пистолета. Но тут же вспомнил строгий наказ командира: «Никакой самодеятельности, только разведка». Через несколько минут снова брезент и два солдата с автоматами. Машина все ближе, ближе. Павел видит неподвижную, как изваяние голову шофера. Секунда – и эта голова проваливается вглубь кабины, а на боковом стекле зияет дыра с расходящимися от нее мелкими лучиками.
* * *
Деревня Городенка совсем недалеко от Угодского Завода. Здесь через дом друг от друга жили Петр и Павел – оба Величенковы, хотя и не родственники, а просто друзья, почти одногодки. Бегали в одну школу в село Трехсвятское, вместе ходили на охоту и на рыбалку.
…Кажется, давным-давно это было. Ночь. Табун лошадей на лугу. Мальчишки у костра. Ковыряют прутиками в золе, где печется картошка. Неторопливо переговариваются.
– Пашк, мне мать говорит, чтобы в институт после школы поступал, давай вместе?
– Может, лучше в военное училище?
– Да ну… Я и сам хочу в институт. В Москву не попадем, так в Калугу…
– А здоровая зверюга была, - заговорил без всякого перехода Павел. Это он вспомнил, как на днях ходил в загон на раненую волчицу.
В лесу раздался громкий свист. Мальчишки встрепенулись. Свист повторился.
- Я побегу за ружьем, – сказал Пашка и вскочил.
– Постой! Куда ты один в темень такую, – Петр тоже встал.
Дорога в деревню лежала как раз по опушке того леса, откуда слышался свист. Мальчишки дошли до леса. Кругом было тихо. Вроде ружье уже было ни к чему, и они вернулись к костру.
* * *
Рана была небольшой, и вскоре Петр вернулся на батарею. Тем временем батарея осталась без командования. Рация молчала. Может быть, изменен ключ радиосвязи? Нужно было каким-то путем устанавливать связь с «большой землей». Величенкова послали на берег выяснить обстановку.
Катер держал путь в Палдиес. Еще издали Петр увидел пылающий берег. Пожары, пожары – насколько хватает глаз. Ближе было видно лежащий под откосом паровоз. На причале стояла грузовая машина, около нее копошились люди в комбинезонах. Увидев катер, замахали ему. Катер подошел к берегу. И только тут Петр увидел зеленый китель со свастикой. Значит… берег уже занят немцами?! Катерок изо всех сил рванулся сквозь волны назад. С берега раздалась автоматная очередь. Упал моторист. Петр сам стал к штурвалу.
Наконец, с трудом удалось установить связь с островом Дага, где еще оставался советский гарнизон. Он и принял батарею под свое командование. Но вскоре Дага был занят врагом. Осмуссаар остался единственным клочком эстонской земли, не занятым немцами. Он не только держался, но и вел теперь уже почти непрерывные бои. Батарея вела огонь по немецким судам, заходившим в Финский залив. Немцы обрушивали на остров ответный огонь. С берега било полтора десятка батарей. До двух тысяч снарядов в сутки принимал на себя этот никем уже не защищенный остров.
Видя, что силой не взять, командование немецкой морской группировки «Норд» прислало ультиматум с предложением сдаться или на плотах уйти в нейтральную страну.
Командир построил личный состав батареи и зачитал ультиматум.
– Кто желает сдаваться – два шага вперед.
Все молчали и не двигались с места.
– Ну что ж, будем драться.
* * *
Приближалась годовщина Октября. Партизанский отрад разрабатывал план налета на Угодский Завод. Правда, к осуществлению его удалось приступить несколько позже, когда подошло подкрепление.
Отряд был разбит на группы, для каждой намечен объект нападения. Павел Величенков шел с группой, которой предстояло штурмовать здание райкома.
В 2 часа ночи на 24 ноября был дан сигнал. Павел бежал по темной улице к своей группе. Первым зданием на пути был Дом культуры – объект другой группы. Но Павел не стерпел и метнул гранату в окно. Все внутри озарилось ярким светом, послышались крики, на крыльцо стали выскакивать неодетые немцы, беспорядочно стреляя в пространство. А Павел был уже далеко – в своей группе, которая вела обстрел здания райкома. По пути он успел поджечь три грузовика, метнул гранату в выскочивших из какого-то дома немцев и уложил нескольких.
Налет закончился успешно. Тяжелый обратный путь. Шли по мерзлой земле без дорог и троп, несли раненых. Не было продовольствия, усталость валила с ног. Через несколько часов сбились с пути и выслали в разных направлениях две группы – разведать дорогу. В одной из них был Павел Величенков.
…Сквозь голые потерявшие листву кусты и деревья видно далеко. Тихо и безлюдно в лесу. Как будто и нет никакой войны. Павел шел и думал о том, как они с Петром после войны пойдут в эти угодские леса за глухарями. Он не знал, что через несколько минут и тишина леса, и его мечты о предстоящей охоте будут прерваны.
* * *
В лесной сторожке километрах в трех от Городенки жил дед Петра – лесник Акимыч. Еще он работал сторожем в колхозе. Дед был суровый, властный, все мальчишки его боялись. Бывало, увидят Петр с Павлом, что дед на скотный двор пошел – и на горох. Прибегают в поле, а дед уже там. Считали, что нюх у него особый на такие проделки.
Акимыч покорил мальчишек тем, что безбоязненно брал любую змею, наматывал на руку. Иногда таскал змей в лесничество и шутки ради выпускал на стол перед ошалевшими слушателями. Но воли не давал, тут же снова водворял на место – обматывал вокруг руки.
Петр и Павел тоже очень хотели научиться ладить со змеями, пытались брать их у Акимыча из рук. Но тот говорил, что ничего у них не получится, что к змеям нужен особый подход. И вообще лучше пусть они в колхозе работают, чем шалостями заниматься.
И они работали. Однажды после дедовской «проработки» пошли косить и убирать сено. За день вывезли и сложили в сараи 28 возов. А к вечеру легли на траву позади сарая, распластав одеревенелые руки и ноги, и уже ничего им не нужно было: ни фильма, ни гармони, ни гулянья.
* * *
Немцы ждали белого флага над островом Осмуссаар. Но артиллеристы в ту ночь шили красный флаг. Это была ночь на 7 ноября.
Флаг водрузили на верхушке уцелевшего дерева. Как только рассвело, на него обрушился такой огонь, какого еще не видели на острове. Но дерево, к великому изумлению той и другой стороны, продолжало стоять, и красный флаг по-прежнему развевался на нем. Потом появился самолет и сбросил на остров листовки – «Москва взята», «Ленинград пал», «Сопротивление бесполезно».
А они собрались возле рации, настроенной на волну радиостанции Коминтерна, и слушали Москву. На Красной площади, как и всегда в этот день, шел парад. Только ряды бойцов теперь уходили с площади прямо на фронт.
После парада Петр сидел в башне и прислушивался к работе механизмов. Грохот стрельбы заглушал все вокруг. Вдруг наводчик, сидящий над ним, толкнул его ногой в спину: «Десант!»
К острову приближались два десятка немецких катеров. Команда «Огонь!» – все кругом потонуло в водяных фонтанах и брызгах. Когда смолкли залпы, на воде плавали лишь обломки двадцати десантных немецких катеров.
…Наступила зима. И уже по приказу командования флота батарея покинула остров. Моряки плакали, расставаясь с этим неприступным для немцев и ставшим родным клочком земли. Плакал и Петр. Прощаясь с островом, он снял фуражку, козырек которой был пробит пулей.
Батарея в качестве подкрепления была переброшена на Ленинградский фронт. Но Петру не довелось участвовать в победоносном наступлении наших войск. Он упал тяжело раненым на снег недалеко от знаменитых петергофских фонтанов.
* * *
Тишина оборвалась. Лес наполнился выстрелами, чужой речью. Грубые руки схватили Павла, поволокли. Его привели в деревню Нижние Колодези, где расположилась немецкая комендатура.
Один и тот же навязчивый вопрос:
– Покажи, где партизаны.
Павел знал, что последует за этим вопросом. Он мог повести немцев к лагерю, давно оставленному партизанами. Это была бы надежна на побег или смерть от пули. Но это были бы и ненавидящие взгляды колхозников, и пусть короткое, но торжество врагов. Они хранили памятку немецкого командования: «Если молодежь в западной Европе могла быть легко использована в качестве агентов германской разведки, то к советской молодежи надо относиться весьма осторожно, так как она в своем большинстве фанатически предана большевизму». Но мучители Павла все же надеялись сломить парня.
Допрос продолжался.
– Не скажешь, где партизаны, – выколем глаза…
– Не скажешь – отрежем нос…
– Не скажешь – отрежем язык.
Павел уже не мог видеть той дороги, по которой шел на казнь, не мог высказать и последние слова ненависти врагам. Его повесили на старой березе на перекрестке двух дорог.
По этим дорогам несколько дней спустя пошли в наступление советские войска.
* * *
За оборону Эстонии и участие в прорыве ленинградской блокады Петр Адамович Величенков награжден орденом Отечественной войны и четырьмя медалями. Сейчас он работает в Обнинске в Физико-энергетическом институте.
Павел Михайлович Величенков награжден орденом Отечественной войны посмертно. На месте его гибели пионеры лагеря «Орленок» поставили обелиск со словами: «Склоните головы, люди… Здесь отдали жизнь за Отечество партизаны Павел Михайлович Величенков и Вульф Файвелевич Гусинский».
Именем Павла Величенкова назван один из пионерских отрядов обнинской школы № 2. Петр Адамович приходит к ребятам и рассказывает им о своем друге, о годах войны. Они никогда не сотрутся из памяти людей.
Опубликовано: газета «Вперед», 1968, № 54–56